נורא דליבא היא תנועה ציבורית המאגדת אנשים איכפתיים שוחרי אמת
בס"ד
«И вот имена сынов Израиля, пришедших в Египет» - книга Шмот начинается с имен сынов Израилевых. В отличие от книги Берешит, в которой речь идет об индивидуумах, книга Шмот рассматривает народ Израиля именно как народ, а отдельные личности упомянуты как представители народа, а не сами по себе, как это было с праотцами, поэтому здесь снова пересилены имена переселившихся в Египет сынов Яакова хотя они уже приводились в этом же контексте в разделе «Ваигаш». Здесь они упоминаются не как отдельные лица, но как прародители колен народа Израилева, поэтому здесь упоминаются только 12 сыновей Яакова, положивших начало коленам, на которые подразделяется народ, а не остальные их потомки - до 70 человек, пречисленных в разделе «Ваигаш».
При этом, здесь не упомянуты Менаше и Эфраима, хотя в будущем от них произхойдут два отдельных колена, потому, что пока они все еще относятся к колену Йосефа, и поэтому при благословении колен был благословлён только Йосеф, а не Менаше и Эфраим. И только в отношении наследования земли Йосефу было сказано наследовать как два колена - «по имени братьев своих наречены будут они в их уделе» (Берешит 48). Поэтому лишь после Синайского откровения и возведения скинии во второй год Исхода в месяц ияр, когда народ Израиля намеревался войти в землю и разделился по коленам вокруг Мишкана, Менаше и Эфраим обосабливаются как два отдельные колена (см. Раздел "Бемидбар").
После смерти Иосифа и всех его братьев и смены поколений «сыны Израилевы расплодились и размножились, и возросли, и усилились чрезвычайно, и наполнилась ими земля та». Правда, в разделе "Ваигаш" схожим образом описано состояние народа еще при жизни Яакова его сыновей: «И поселился Израиль на земле Египта, на земле Гошен, и во владение вступал на ней, и плодились они и внсьма умножались» (Берешит, 47:27). Что же изменилось, когда "умер Йосеф, и все братья его, и все прколение то"?
(Выражение «все поколение», должно быть, относится ко всем семидесяти потомкам Яакова, пришедшим в Египет. И, если так, то можно рассчитать, когда началось порабощение в Египте: ведь второй сын Леви, пришедший с ним в Египет, прожил сто тридцать три года (см. раздел "Ваэре"), иели предположить, что он родился за два года до нисхождения в Египет (потому после него родился еще Мерари, что также было до этого), то порабощение началось самое позднее - через сто тридцать один год после сошествия сынов Яакова в Египет, и самое раннее - через сто пять лет (если принять в расчёт, что Леви родил их в возрасте пятнадцати лет, а затем Кеат пришел в Египет в возрасте двадцати восьми лет, потому что Леви прибыл в Египет в возрасте сорока трех лет, будучи старше Иосифа примерно на четыре года, а Йосефу было тридцать девять лет, когда его братья и отец пересилилсь в Египет, потому что он освободился из тюрьмы в возрасте тридцати лет, а с тех пор прошли семь лет сытости и два года голода).
Судя по всему, разница между двумя этими периодами слстоит в том, что пока существовало поколение из семидесяти душ, сыны Израиля плодились и умножались только в земле Гошен и не смешивались с египтянами, и поэтому там написано: «в земле Гошен», но после смерти этого поколения сыны Израиля селились уже не только в земле Гошен, но «наполнилась ими земля та», то есть вся земля Египетская была заполнена ими и они жили за пределами земли Гошен среди египтян (о чем свидетельствуют египетские казни, и особенно казнь первенцев, когда Господь «пропускал» дома Израиля в среде египтян).
И из-за этого они впали в язычество, как упомянуто в книге Йехезкеля «И Я сказал им: пусть отвергнет каждый мерзости (что пред) глазами его, и идолами Египта не оскверняйте себя … Но они восстали против Меня и не хотели слушать Меня; никто не отверг мерзостей, что пред глазами их, и идолов Египта не оставили они. И Я думал излить гнев Мой на них, истощить ярость Мою над ними в земле Египетской. … И Я вывел их из земли Египетской, и Я привел их в пустыню. ...» (Там, 20)
И когда встал над Египтом новый фараон, не знавший Йосефа, он оказывается первым, кто назвал сынов Израиля народом: «Вот, народ сынов Израилевых многочисленнее и сильнее нас». И так во многих поколениях народу Израиля требуется взгляд снаружи, способный добраться до его сути. Когда сами евреи запутаны и не осознают своего предназначения и своей идентичности, ненависть окружающих народов напоминает им об этом.
Так и в Египте, когда евреи погрязли в язычестве и опустились до сорок девятой степени нечистоты, откуда уже почти не было возврата, именно фараон, царь египетский, начавший их порабощение, тем самым спас их сущность. Согласно сказанному в книге «Мидраш Ваикра Раба» (32:5), лишь благодаря четырем вещам сыны Израиля удостоились спасения. «В заслугу четырех вещей были спасены отцы наши в Египте: за то, что не изменили имен, не изменили языка, отгораживались от разврата, и за то, что не было среди них доносчиков.»
Здесь снова провляется значимость имен. И когда фараон обращается к еврейским повитухам, Тора считает нужным упомянуть их имена: Шифра и Пуа — и это египетские, а не еврейские имена!
Возникает вопрос, были ли повитухи еврейками, или же египтянками, которые лишь помогали еврейкам рожать (и тогда «еврейские повитухи» значит «повитухи для евреек»).
Известны ответы Раши и мидраша, согласно которым речь идет о Йохевед и Мирьям, но почему тогда они названы египетскими именами? И как быть с вышеприведенным мидрашом о спасении благодаря заслуге сохранения еврейских имен? И еще: если фараон желает убивать еврейских младенцев мужского пола без ведома матерей, и поэтому приказывает повитухам убивать детей сразу же при появлении на свет, чтобы их считали мертворожденными — зачем же ему говорить об этом еврейским повитухам, которые точно разнесут эту новость?
Логично будет предположить, что Тора говорит о повитухах-египтянках, потому и имена у них египетские. Соответственно, и фараон не сомневался, что они станут умерщвлять еврейских младенцев. Однако общение с еврейками, которым они помогали с родами, повлияло на повитух, и в них проник страх перед Господом («Но повитухи боялись Бога и не делали так...»).
Основание для такого вывода можно найти в сборнике мидрашей «Йелкут Шимони» (Вайешев 146): «И есть женщины богобоязненные, праведные прозелитки, пришедшие из народов мира, и вот они: Оснат, Ципора, Шифра, Пуа, дочь фараона, Рахав, Рут и Яэль». Выходит, Шифра и Пуа были египтянками, помогавшими еврейкам с родами и в результате принявшими иудаизм. Тогда становится ясно, что Тора подчеркивает их имена, что нам было ясно, что речь о египтянках, а не еврейках.
Также и из ответа повитух на вопрос фараона, отчего они не умерщвляли детей, следует, что они знали и как рожают египтянки: «Ведь не как женщины египетские еврейки: так здоровы они, что прежде, нежели придет к ним повитуха, они рожают». Вряд ли еврейки принимали роды египтянок и могли сравнивать их роды с еврейскими.
Теперь разъясняется и повторение в следующих стихах: «И Бог делал добро повитухам, и народ умножался и весьма усиливался. И так как повитухи боялись Бога, то Он устроил семейства их». Казалось бы, достаточно того утверждения, что Бог делал добро повитухам, нет смысла продолжать, что раз они боялись Бога, то устроил Он их семейства.
Объяснение таково: вначале делал добро в общем смысле: здоровье, заработок. Когда же увидел, что они боятся Бога — не просто не убивают детей, но и сами хотят перейти в еврейство (согласно упомянутому в «Йелкут Шимони») — дал им выйти замуж за евреев.
Когда же фараон увидел, что его начинание раскрылось, поскольку повитухи перешли в еврейство и теперь точно расскажут всем об опасности для детей, а значит, требовать от других повитух выполнять его секретные указания стало бессмысленно, он приказывает всему своему народу в открытую: любого новорожденного мальчика бросить в реку!
Теперь уже не делается различие между еврейскими и нееврейскими детьми. Приказ дается только египтянам, а не потомкам Израиля — но может ли быть, чтобы египтяне стали исполнять такое требование?
Отметим, что фараон почему-то приказывает именно бросать в реку, а не убивать руками, хотя от повитух требовал именно убивать самим.
И тут следует вспомнить, что Нил считался у египтян богом. Видимо, фараон представил свой приказ как часть культа: если во имя служения требуется приносить новорожденных мальчиков в жертву, египтяне так и поступят. Евреи же, хоть и опустились до язычества, не дошли до того, чтобы бросать младенцев в реку. Поэтому фараон да приказ всем египтянам не только самим соблюдать указание, но и обеспечить его исполнение и в отношении еврейских детей.
И именно тогда «пошел некто из дома Леви, и взял за себя дочь Леви (еврейские имена, кроме имен двенадцати сыновей Яакова, здесь не названы), «и зачала жена, и родила сына, и, видя, что он красив, скрывала его три месяца» (и здесь имя ребенка не названо). Казалось бы, где же старшие дети Йохевед, родившиеся до Моше, Аарон и Мирьм? Ведь в следующем разделе сказано: «И взял Амрам Йохевед, тетку свою, себе в жену; и она родила ему Аарона и Моше». Там же говорится, что Аарон старше Моше всего на три года - «Моше был восьмидесяти лет, а Аарон восьмидесяти трех лет, когда стали они говорить с Паро». Почему же об Аароне не сказано, что матери пришлось прятать его от египтян, как это было с Моше?
Отсюда мы делаем вывод, что указ фараона был издан уже после рождения Аарона, и тогда многие евреи отсылали своих жен в дома их родителей, опасаясь что те забеременеют, и тогда египтяне убьют младенца. Так же поступил и Амрам. Но потом он понял (согласно мидрашу, в этом его убедила его дочь Мирьям), что это решение губительно для всего народа Израиля. Поэтому следует положиться на Всевышнего и подавать пример остальным евреям. Тогда Амрам пошел в дом родителей Йохевед (дочери Леви), и подчеркнуто на глазах у всех опять взял ее в жены. И вот тогда она забеременела и родила мальчика, и увидела, что он красив (в заслугу самоотверженности его родителей).
Спустя три месяца, когда она не могла больше его скрывать, мать «взяла корзинку из тростника, и осмолила ее асфальтом и смолою, и положила в нее младенца - («елед», имя опять не названо) -, и поставила в тростнике у берега реки». Теперь сестра младенца (и здесь нет имени) наблюдает издали, когда дочь фараона (и ее имя не названо) находит корзинку. «И открыла она, и увидела его, младенца («елед»); и вот, дитя («наар») плачет». Эта история очень напоминает рассказ об изгнании Агари (которая тоже была египтянкой) и Ишмаэля , который также не был назван по имени. Там также налицо переходы от «елед» - «ребенок», к «наар» - «отрок». И там мать и отрок плачут («И услышал Бог голос отрока» (Берешит 21). Но там Ишмаэль действительно «отрок», ему не меньше 14-и лет, в нашем же рассказе Моше – трехмесячный младенец. Также не ясно, специально ли Йохевед положила корзинку там, куда дочь Фараона каждый день приходит купаться: возможно, она надеялась, что дочь Фараона, известная своим милосердием и отсутствием ненависти к евреям, возьмет ребенка себе и вырастит его. Если бы малыша нашел другой египтянин, можно было опасаться, что Моше впитает от приемных родителей ненависть к своим братьям-евреям. Поэтому Йохевед нарочно «подкидывает» ребенка доброй и милосердной дочери фараона, а его сестра издали следит за развитием событий, чтобы убедиться, что братик будет найден именно ею, а не каким-то случайным египтянином.
И действительно, дочь фараона сразу же проникается к малышу жалостью, и тут же подбегает его сестра (все еще без имени), и предлагает найти кормилицу из евреек. Дочь фараона соглашается, «и пошла девица («альма»), и призвала мать младенца («елед») ». «Альма» - «девица», созвучно слову «неелам» - «скрытое» - ее имя неизвестно, как и имя матери. «И вырос младенец, и она привела его к дочери фараона, и он был у нее вместо сына, и нарекла имя ему Моше, потому что, говорила она, ведь из воды вынула его». Впервые в разделе кто-то назван по имени, и имя это еврейское. Но почему не «Машуй» - «вынутый, извлеченный из воды»? (Не забудем, что все эти разговоры велись на египетском языке, и само имя «Моше» - перевод на иврит с египетского, ведь дочь фараона не знала иврита).
Имя на иврите указывает на предназначение человека. И свое имя Моше получает не столько из-за того, что его вытащили ("машу") из воды, сколько из-за возложенной на него миссии в этом мире. Имя «Моше» говорит о том, что он «вытащит» ("имше") народ Израиля из мутных вод Египта, выведет его на свободу. В предшествующих стихах Тора преднамеренно не называет имена людей, о которых там шла речь, чтобы подчеркнуть единственное упомянутое имя – «Моше», самое важное в разделе, указывающее на освобождение еврейского народа из Египта, которое должно произойти благодаря тому, что евреи сохранили свои имена.
Дочь фараона получила имя Батья, означающее «дочь Господа» ("бат Йя") - в награду за свой поступок, благодаря которому она из «дочери фараона» превратилась в «дочь Господа» и стала частью еврейского народа, как сказано (Диврей а-йемим I, 4:18): «И это сыновья Битьи, дочери фараона, которую взял Меред». Слово "меред" на иврите означает бунт. Она стала «дочерью Господа», когда взбунтовалась против приказа своего отца и спасла ребенка, которого тот обрек на смерть. Моше, воспитанный сочувствовавшей евреям дочерью фараона, вырос в человека, который, выйдя к своим братьям, «увидел их страдания». Несмотря на то, что он рос как принц во дворце, он отождествлял себя со своими братьями, сочувствовал им и был готов пожертвовать собой ради них.
В этом недельном разделе Моше трижды демонстрирует свою готовность к самопожертвованию. И каждый раз с новой силой проявляется его неравнодушие и эмпатия по отношению к другим людям. Благодаря этим качествам он и был избран Богом стать избавителем еврейского народа.
В первый раз Моше спасает еврея от избивающего его египтянина. Моше может идентифицировать себя как с египтянином, поскольку он рос как египетский принц, так и с евреем, по своему происхождению. Убив египтянина, он идет на огромный риск, но он прото не может оставаться в стороне, когда видит, что бьют его брата - еврея. (Здесь тоже не упоминается ни имя еврея, ни имя египтянина, и по имени назван только Моше).
Во второй раз Моше пытается спасти еврея, которого избивает другой еврей. «И сказал он неправому: зачем ты бьешь ближнего твоего? И тот сказал: кто поставил тебя начальником и судьей над нами?». (Слово «поставил тебя» (שמך) можно перевести и как «имя твое»). Здесь вмешательство Моше не нашло поддержки, ведь оба участника инцидента были евреями, а Моше был отчужден от них, поскольку воспитывался как египетский принц. На него доносят фараону, фараон хочет его казнить и Моше вынужден бежать в Мидьян. (Здесь тоже упоминается только имя Моше, а имена дравшихся евреев Тора не называет).
В третий раз Моше спасает дочерей Итро от прогнавших их пастухов и поит их скот. Несмотря на то, что Моше не имеет никакого отношения к дочерям Итро, ни как египтянин, ни как еврей, тем не менее, он спешит прийти им на помощь, рискуя собственной жизнью, поскольку не может оставаться в стороне, когда видит творящуюся у него на глазах несправедливость. Он не только спасает дочерей Итро, но и поит их скот. В этом проявляется его милосердие и скромность.
Интересно, что, когда Моше приходит в Мидьян и садится у колодца, он встречает семь дочерей Итро (у самого Итро есть семь имен – Реуэль, Йетер, Итро, Ховав, Хевер, Кени и Путиэль), то есть этот колодец можно назвать «Колодцем Семи» (Беер Шева). Моше берет в жены одну из дочерей Итро – Ципору и у него рождается сын, которому он дает имя Гершом, производное от слова пришелец (гер) – «потому что, говорил он, пришельцем я стал в земле чужой». В нашем разделе это второе имя, значение которого разъяснено. В Мидьяне Моше окончательно перестает быть египетским принцем, выросшим во дворце фараона, «ибо отвратителен для Египтян всякий пастух овец», и возвращается к образу жизни своих предков, пасших скот, став пастухом у мидьянского жреца Итро.
Моше живет в Мидьяне около шестидесяти лет. За это время умирает фараон. Именно тогда евреи начинают кричать от непосильного труда и их стенания поднимаются к Богу, помнящему о завете, который был заключен с праотцами. Почему они возопили именно после смерти фараона? Видимо, пока тот был жив, им не дозволялось никакое проявление протеста, и только после его смерти они смогли себе это позволить. Тогда Всевышний решает освободить их из Египта. Он раскрывается Моше на горе Хорев, в пламени неопалимой купины, когда Моше приходит туда пасти скот Итро.
Но сначала обратим внимание на то, какими словами пользуется Тора, упоминая Моше.
Вначале — «И родила сына, и увидела, что он красив». Далее сказано: «И открыла она, и увидела младенца», а после: «И вот, дитя плачет».
Впоследствии, когда раздел повествует о том, как «вырос Моше и вышел к братьям своим», в тексте появляется слово «иш» — «человек», «муж». Оно повторяется несколько раз, в разных контекстах, в применении к разными лицам.
«И увидел, что человек («иш»), египтянин, бьёт (другого) человека — еврея, из братьев его». После этого «оглянулся он туда и сюда, и видя, что нет никого (дословно: ни «одного человека»), он убил египтянина и скрыл его в песке.
После этого Моше «увидел, что два человека, евреи, ссорятся», попытался остановить ссору. В этом эпизоде словом «иш» назван уже сам Моше: «И сказал тот: кто поставил тебя (важным) мужем,который будет начальником и судьёю над нами?»
Так же называют Моше дочери Итро, рассказывая о нём отцу: «Какой-то человек, египтянин, избавил нас от пастухов». А Итро отвечает дочерям: «Зачем вы оставили этого человека?» Теперь он не просто «человек» или «человек из Египта», а «этот человек» — тот, кто спас дочерей Итро.
Дальше, читая, как «согласился Моше жить у этого человека», мы видим, как это определение переходит уже к Итро — благодаря тому, что он отнёсся к Моше с почтением, назвав его именно так.
Сыновья Израиля, совершая грех золотого тельца, говорят: «Сей муж, Моше, который вывел нас из земли египетской — не знаем мы, что с ним случилось».
Впоследствии, в разделе «Браха», Моше назван «человеком ("иш") Божьим», а после смерти — «рабом Божьим» (Дварим, 34).
Теперь мы можем перейти к теме имён Всевышнегое. Вначале «явился к нему ангел Господень в пламени огня из средины кустов терновника». Потом , когда «Моше подошёл посмотреть», «воззвал к нему Бог из среды терновника».
«И сказал: Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Ицхака и Бог Яакова. И закрыл Моше лицо своё, потому что боялся воззреть на Бога. И сказал Господь: Я видел страдание народа моего в Египте… А теперь иди, я пошлю тебя к фараону, и выведи народ Мой, сынов Исраэлевых, из Египта».
Явление Всевышнего перед Моше и осознание этого откровения происходят поступенчато, в несколько этапов. Вначале является ангел Всевышнего, но, когда Моше приближается, то уже «голос Бога взывает к Моше» и говорит с ним, но всё ещё не открывается перед ним. Голос только говорит, чей он Бог — «Бог отца твоего» После этих слов Моше закрывает лицо, потому что становится ясно: с ним говорит не ангел, а сам Бог. Потом откровение восходит на следующую ступень: Бог сам говорит с Моше, но всё ещё не называет ему Своего имени. Поэтому Моше обращается к тому, Кто назван «Бог отца твоего». «И ответил Моше Богу» (а не к Сущему, который с ним говорит): «Кто я, чтобы вывел сынов Исраэля из Египта?» И Суший , тот самый, который говорит с ним в этот момент, отвечает: «Я буду с тобою, и вот тебе знамение, что Я послал тебя: при выводе твоём народа из Египта вы совершите служение Богу на этой горе» (а не «служение Мне»).
Услышав это, Моше задаёт вопрос, который кажется странным, но в действительности является связующей нитью всей главы: «Вот, я приду к сынам Исраэлевым и скажу им: Бог отцов наших послал меня к вам. А скажут мне они: как Ему имя? Что сказать мне им?»
Моше не может пойти к своему народу, не зная ответа на возможный вопрос – кто его послал.
Но почему недостаточно просто ответить: «Бог ваших отцов послал меня к вам?» Все знают, что Всевышний — Бог Авраама, Ицхака и Яакова. Это знание некогда было дано в откровении праотцам, потом стало традицией, передающейся из поколения в поколение. Почему же Моше спрашивает об имени Всевышнего, как будто оно ему неизвестно? Возможно, причина в том, что Моше, живя в Египте, был отлучён от наследия предков, потому что рос рядом с фараоном, а не со своим отцом. После своего бегства в Мидьян он так же был отрезан от связи со своим народом — до восьмидесяти лет. Потому он спрашивает Всевышнего: кто я такой, чтобы ко мне отнеслись всерьёз? Человек, оторванный от своего народа, беглец, разыскиваемый в Египте за убийство.
Поэтому Моше и спрашивает о том, что ему ответить, когда евреи спросят его об имени Пославшего его. Казалось бы, Бог только что заверил его, что постоянно будет с ним, чего ему опасаться? Но до этого Бог говорил ему, что посылает его к фараону вывести еврейский народ из Египта, не упоминая второй части его миссии: обращения к самим евреям. К этому и относится его вопрос.
Когда Господь говорит ему, что выведя еврейский народ из Египта, он должен привести его к этой горе ради служения Богу, Моше понимает, что его миссия не ограничена исходом и убеждением фараона. Ему предстоит возглавить евреев и вести их по путыне к горе Хорев. Все это усиливает его вопрос: что ему сказать евреям об имени Пославшего его? В этом вопросе проявляется понимание Моше, что он отрезан от традиции праотцев, от культуры своего народа; народ может "экзаменовать" его и задавать вопросы, чтобы убедиться, что он действительно Божий посланец, а не самозванец, а он не будет знать, что им ответить.
Более того, это первый случай, когда Бог посылает посланца с особой миссией – человека, а не ангела. При прошлых откровениях Богу людям – Адаму и Хаве, Каину, Ноаху, Аврааму, Ицхаку и Яакову – Бог передавал им ту или иную информацию и повелевал поступить тем или иным образом, но разу ни посылал никого из них с миссией к другим людям, которым Он не открылся. Впервые в истории Бог посылает человека к целому народу. Как же они поверят в истинноть его слов? Этого ни разу не происходило с их праотцами, так чтои они наверняка встретят сообщение Моше с изрядной долей скептицизма. С какой стати этому чужестранцу из Мидьяна, отрезанному от еврейского народа и не испытавшего его страданий, оказаться носителем сокровенного знания и подлинным исполнителем воли Бога? Моше просит Бога, чтобы Тот открыл ему Его имя, которое ведомо только старцам народа Израиля, чтобы они поверили ему на этом основании.
И поскольку во время разговора с Моше обращается просто к Богу, не зная Его имени, про ответ Всевышнего сейчас сказано, что ему отвечает Бог (а не Господь, как до этого). Но ответ Бога на обращение Моше кажется очень странным. Можно разбить его на три части, которые в чем-то противоречат друг другу, а в чем-то повторяются.
"И сказал Бог Моше: Я пребуду, каким Я пребуду. И сказал: так скажи сынам Израилевым. Тот, Кто пребудет, послал меня к вам. И сказал еще Бог Моше: так скажи сынам Израилевым: Господь Бог отцов ваших, Бог Авраама, Бог Ицхака и Бог Яакова послал меня к вам. Вот имя Мое навеки, это память обо Мне из рода в род. Пойди, собери старцев Израилевых и скажи им: Господь, Бог отов ваших явился мне, Бог Авраама, Ицхака и Яакова, говоря: воистину вспомнил Я о вас и о том, что делается с Вами в Египте".
Первый ответ Бога Моше – "Я пребуду, каким Я пребуду" – означает: зачем тебе Мое Имя? Я буду Тем, Кем, буду, Я – это Я и Я открылся тебе. Но сыны Израиля должны знать Мое имя, ибо им Я не открывался. Не прямо сейчас, но в будущем (в начале разделе "Ваэре") им откроется Мое имя. Сейчас же назови Меня им "Тем, Кто пребудет" – ибо это имя указывает на будущее откровение Моего сокровенного имени (Тетраграмматон), в котором заключены прошлое, настоящее и будущее, и при Синайском откровении каждый из евреев услышит: "Я Господь, Бог твой"
Все это относится к простым людям, которые не получили по традиции знание о сокровенном имени Всевышнего, но старцам известно это имя. Им можно доказать, что Господь послал Моше, если Моше сошлется на это имя, а также упомянет "пароль" подлинного избавления: "воистину вспомнил". Эти слова соотносятся со сказанным Йосефом перед смертью: "Воистину вспомнит Бог о вас" (Берешит, 50). Таким образолм Моше должен сказать всему народу: " Тот, Кто пребудет, послал меня к вам ", - но обращаясь к старцам добавить: " Господь Бог отцов ваших... послал меня к вам " и упомянть, что Бог " воистину вспомнил" еврейский народ. Тогда – обещает ему Господь – "послушают они голоса тоего, и пойдешь ты и старцы израилевы к царю Египетскому и скажете ему: Господь, Бог евреев, явился нам". Упоминание сокровенного имени Божия перед фараоном нужно для того, чтобы фараон знал, кто противостоит ему. Это приводят к освщению Божьего имени, ведь нет никакого смысла в карах, если не известено, от Кого они исходят.
Когда Всевышний повелевает Моше: «А теперь иди; и Я буду при устах твоих, и научу тебя, что тебе говорить», - Моше снова отказывается, говоря: «О, Господи! Пошли, через кого ни пошлешь», - несмотря на то, что к нему было обращено прямое повеление Господа. Это вызывает гнев Всевышнего, - как сказано: «И возгорелся гнев Господень на Моше, и Он сказал: ведь Аарон, брат твой, Левит, Я знаю, что он будет говорить, и вот, он выйдет навстречу тебе, и, как увидит тебя, возрадуется в сердце своем». Из-за того, что Моше отказался, в разделе появляется новое имя – Аарон, и отныне руководящая роль делится между ними двумя, Аароном и Моше; ипоэтому и к Аарону Всевышний уже тоже обращается непосредственно: «И Господь сказал Аарону: пойди навстречу Моше в пустыню».
Когда Моше и Аарон приходят к фараону и говорят ему: «Так сказал Господь, Бог Израиля: «отпусти народ Мой, чтоб он совершил Мне праздник в пустыне», - фараон отвечает: «Кто Господь, чтоб я послушал голоса Его и отпустил Израиль? Я не знаю Господа и Израиль не отпущу». А когда после слов Моше и Аарона фараон утяжеляет каторжные работы, надсмотрщики обвиняют их: «Да видит Господь и да судит вас за то, что вы сделали нас омерзительными в глазах фараона и рабов его, дав им меч в руку, чтобы убить нас» , - Моше снова обращается к Всевышнему: «Владыка! Для чего ты сделал такое зло этому народу, зачем послал Ты меня?Ибо с того времени, как я пришел к фараону говорить именем Твоим, он начал хуже поступать с народом сим; а избавить не избавил Ты народа Твоего». «Именем Твоим» появляется здесь в новом значении : «в качестве Твоего посланника», - поскольку Моше – первый пророк, который обращается к народу Израиля и к фараона от имени Господа и в качестве Его посланника.
Этим заканчивается раздел «Шмот» («Имена»), в центре которого находится понятие имени – как выражения предназначения человека, и как указания на его судьбу, предначертанную Провидением, а также связанного с темой посланничества. И имя «Моше» , которое содержит в себе буквы /ивритского/ слова «имя», более всего связано с темой предназначения и посланничества. Среди значений слова «посланник» есть и такие, что связаны с освобождением, - как сказано: «Отпусти («освободи» – того же корня, что и «посланник», - прим. перев.) народ мой», - и Моше предначертано Небом стать Божьим посланником, для того, чтобы освободить евреев, вывести их из Египта и прославить Имя Господа среди народов мира, и здесь также проявляется еще один аспект значения слова «имя» - «прославить» (на иврите дословно «сделать имя» - прим. перев.), - как сказано: «Сделаю их именитыми и славными во всей земле» (Цефания 3:19).
И завершением процесса, который начался с посланничества Моше, в конце дней станет достижение цели мироздания: «И будет Господь царем на всей земле, в день тот будет Господь один (для всех), и имя Его – одно» (Зехария 14:9).
.
«И вот имена сынов Израиля, пришедших в Египет» - книга Шмот начинается с имен сынов Израилевых. В отличие от книги Берешит, в которой речь идет об индивидуумах, книга Шмот рассматривает народ Израиля именно как народ, а отдельные личности упомянуты как представители народа, а не сами по себе, как это было с праотцами, поэтому здесь снова пересилены имена переселившихся в Египет сынов Яакова хотя они уже приводились в этом же контексте в разделе «Ваигаш». Здесь они упоминаются не как отдельные лица, но как прародители колен народа Израилева, поэтому здесь упоминаются только 12 сыновей Яакова, положивших начало коленам, на которые подразделяется народ, а не остальные их потомки - до 70 человек, пречисленных в разделе «Ваигаш».
При этом, здесь не упомянуты Менаше и Эфраима, хотя в будущем от них произхойдут два отдельных колена, потому, что пока они все еще относятся к колену Йосефа, и поэтому при благословении колен был благословлён только Йосеф, а не Менаше и Эфраим. И только в отношении наследования земли Йосефу было сказано наследовать как два колена - «по имени братьев своих наречены будут они в их уделе» (Берешит 48). Поэтому лишь после Синайского откровения и возведения скинии во второй год Исхода в месяц ияр, когда народ Израиля намеревался войти в землю и разделился по коленам вокруг Мишкана, Менаше и Эфраим обосабливаются как два отдельные колена (см. Раздел "Бемидбар").
После смерти Иосифа и всех его братьев и смены поколений «сыны Израилевы расплодились и размножились, и возросли, и усилились чрезвычайно, и наполнилась ими земля та». Правда, в разделе "Ваигаш" схожим образом описано состояние народа еще при жизни Яакова его сыновей: «И поселился Израиль на земле Египта, на земле Гошен, и во владение вступал на ней, и плодились они и внсьма умножались» (Берешит, 47:27). Что же изменилось, когда "умер Йосеф, и все братья его, и все прколение то"?
(Выражение «все поколение», должно быть, относится ко всем семидесяти потомкам Яакова, пришедшим в Египет. И, если так, то можно рассчитать, когда началось порабощение в Египте: ведь второй сын Леви, пришедший с ним в Египет, прожил сто тридцать три года (см. раздел "Ваэре"), иели предположить, что он родился за два года до нисхождения в Египет (потому после него родился еще Мерари, что также было до этого), то порабощение началось самое позднее - через сто тридцать один год после сошествия сынов Яакова в Египет, и самое раннее - через сто пять лет (если принять в расчёт, что Леви родил их в возрасте пятнадцати лет, а затем Кеат пришел в Египет в возрасте двадцати восьми лет, потому что Леви прибыл в Египет в возрасте сорока трех лет, будучи старше Иосифа примерно на четыре года, а Йосефу было тридцать девять лет, когда его братья и отец пересилилсь в Египет, потому что он освободился из тюрьмы в возрасте тридцати лет, а с тех пор прошли семь лет сытости и два года голода).
Судя по всему, разница между двумя этими периодами слстоит в том, что пока существовало поколение из семидесяти душ, сыны Израиля плодились и умножались только в земле Гошен и не смешивались с египтянами, и поэтому там написано: «в земле Гошен», но после смерти этого поколения сыны Израиля селились уже не только в земле Гошен, но «наполнилась ими земля та», то есть вся земля Египетская была заполнена ими и они жили за пределами земли Гошен среди египтян (о чем свидетельствуют египетские казни, и особенно казнь первенцев, когда Господь «пропускал» дома Израиля в среде египтян).
И из-за этого они впали в язычество, как упомянуто в книге Йехезкеля «И Я сказал им: пусть отвергнет каждый мерзости (что пред) глазами его, и идолами Египта не оскверняйте себя … Но они восстали против Меня и не хотели слушать Меня; никто не отверг мерзостей, что пред глазами их, и идолов Египта не оставили они. И Я думал излить гнев Мой на них, истощить ярость Мою над ними в земле Египетской. … И Я вывел их из земли Египетской, и Я привел их в пустыню. ...» (Там, 20)
И когда встал над Египтом новый фараон, не знавший Йосефа, он оказывается первым, кто назвал сынов Израиля народом: «Вот, народ сынов Израилевых многочисленнее и сильнее нас». И так во многих поколениях народу Израиля требуется взгляд снаружи, способный добраться до его сути. Когда сами евреи запутаны и не осознают своего предназначения и своей идентичности, ненависть окружающих народов напоминает им об этом.
Так и в Египте, когда евреи погрязли в язычестве и опустились до сорок девятой степени нечистоты, откуда уже почти не было возврата, именно фараон, царь египетский, начавший их порабощение, тем самым спас их сущность. Согласно сказанному в книге «Мидраш Ваикра Раба» (32:5), лишь благодаря четырем вещам сыны Израиля удостоились спасения. «В заслугу четырех вещей были спасены отцы наши в Египте: за то, что не изменили имен, не изменили языка, отгораживались от разврата, и за то, что не было среди них доносчиков.»
Здесь снова провляется значимость имен. И когда фараон обращается к еврейским повитухам, Тора считает нужным упомянуть их имена: Шифра и Пуа — и это египетские, а не еврейские имена!
Возникает вопрос, были ли повитухи еврейками, или же египтянками, которые лишь помогали еврейкам рожать (и тогда «еврейские повитухи» значит «повитухи для евреек»).
Известны ответы Раши и мидраша, согласно которым речь идет о Йохевед и Мирьям, но почему тогда они названы египетскими именами? И как быть с вышеприведенным мидрашом о спасении благодаря заслуге сохранения еврейских имен? И еще: если фараон желает убивать еврейских младенцев мужского пола без ведома матерей, и поэтому приказывает повитухам убивать детей сразу же при появлении на свет, чтобы их считали мертворожденными — зачем же ему говорить об этом еврейским повитухам, которые точно разнесут эту новость?
Логично будет предположить, что Тора говорит о повитухах-египтянках, потому и имена у них египетские. Соответственно, и фараон не сомневался, что они станут умерщвлять еврейских младенцев. Однако общение с еврейками, которым они помогали с родами, повлияло на повитух, и в них проник страх перед Господом («Но повитухи боялись Бога и не делали так...»).
Основание для такого вывода можно найти в сборнике мидрашей «Йелкут Шимони» (Вайешев 146): «И есть женщины богобоязненные, праведные прозелитки, пришедшие из народов мира, и вот они: Оснат, Ципора, Шифра, Пуа, дочь фараона, Рахав, Рут и Яэль». Выходит, Шифра и Пуа были египтянками, помогавшими еврейкам с родами и в результате принявшими иудаизм. Тогда становится ясно, что Тора подчеркивает их имена, что нам было ясно, что речь о египтянках, а не еврейках.
Также и из ответа повитух на вопрос фараона, отчего они не умерщвляли детей, следует, что они знали и как рожают египтянки: «Ведь не как женщины египетские еврейки: так здоровы они, что прежде, нежели придет к ним повитуха, они рожают». Вряд ли еврейки принимали роды египтянок и могли сравнивать их роды с еврейскими.
Теперь разъясняется и повторение в следующих стихах: «И Бог делал добро повитухам, и народ умножался и весьма усиливался. И так как повитухи боялись Бога, то Он устроил семейства их». Казалось бы, достаточно того утверждения, что Бог делал добро повитухам, нет смысла продолжать, что раз они боялись Бога, то устроил Он их семейства.
Объяснение таково: вначале делал добро в общем смысле: здоровье, заработок. Когда же увидел, что они боятся Бога — не просто не убивают детей, но и сами хотят перейти в еврейство (согласно упомянутому в «Йелкут Шимони») — дал им выйти замуж за евреев.
Когда же фараон увидел, что его начинание раскрылось, поскольку повитухи перешли в еврейство и теперь точно расскажут всем об опасности для детей, а значит, требовать от других повитух выполнять его секретные указания стало бессмысленно, он приказывает всему своему народу в открытую: любого новорожденного мальчика бросить в реку!
Теперь уже не делается различие между еврейскими и нееврейскими детьми. Приказ дается только египтянам, а не потомкам Израиля — но может ли быть, чтобы египтяне стали исполнять такое требование?
Отметим, что фараон почему-то приказывает именно бросать в реку, а не убивать руками, хотя от повитух требовал именно убивать самим.
И тут следует вспомнить, что Нил считался у египтян богом. Видимо, фараон представил свой приказ как часть культа: если во имя служения требуется приносить новорожденных мальчиков в жертву, египтяне так и поступят. Евреи же, хоть и опустились до язычества, не дошли до того, чтобы бросать младенцев в реку. Поэтому фараон да приказ всем египтянам не только самим соблюдать указание, но и обеспечить его исполнение и в отношении еврейских детей.
И именно тогда «пошел некто из дома Леви, и взял за себя дочь Леви (еврейские имена, кроме имен двенадцати сыновей Яакова, здесь не названы), «и зачала жена, и родила сына, и, видя, что он красив, скрывала его три месяца» (и здесь имя ребенка не названо). Казалось бы, где же старшие дети Йохевед, родившиеся до Моше, Аарон и Мирьм? Ведь в следующем разделе сказано: «И взял Амрам Йохевед, тетку свою, себе в жену; и она родила ему Аарона и Моше». Там же говорится, что Аарон старше Моше всего на три года - «Моше был восьмидесяти лет, а Аарон восьмидесяти трех лет, когда стали они говорить с Паро». Почему же об Аароне не сказано, что матери пришлось прятать его от египтян, как это было с Моше?
Отсюда мы делаем вывод, что указ фараона был издан уже после рождения Аарона, и тогда многие евреи отсылали своих жен в дома их родителей, опасаясь что те забеременеют, и тогда египтяне убьют младенца. Так же поступил и Амрам. Но потом он понял (согласно мидрашу, в этом его убедила его дочь Мирьям), что это решение губительно для всего народа Израиля. Поэтому следует положиться на Всевышнего и подавать пример остальным евреям. Тогда Амрам пошел в дом родителей Йохевед (дочери Леви), и подчеркнуто на глазах у всех опять взял ее в жены. И вот тогда она забеременела и родила мальчика, и увидела, что он красив (в заслугу самоотверженности его родителей).
Спустя три месяца, когда она не могла больше его скрывать, мать «взяла корзинку из тростника, и осмолила ее асфальтом и смолою, и положила в нее младенца - («елед», имя опять не названо) -, и поставила в тростнике у берега реки». Теперь сестра младенца (и здесь нет имени) наблюдает издали, когда дочь фараона (и ее имя не названо) находит корзинку. «И открыла она, и увидела его, младенца («елед»); и вот, дитя («наар») плачет». Эта история очень напоминает рассказ об изгнании Агари (которая тоже была египтянкой) и Ишмаэля , который также не был назван по имени. Там также налицо переходы от «елед» - «ребенок», к «наар» - «отрок». И там мать и отрок плачут («И услышал Бог голос отрока» (Берешит 21). Но там Ишмаэль действительно «отрок», ему не меньше 14-и лет, в нашем же рассказе Моше – трехмесячный младенец. Также не ясно, специально ли Йохевед положила корзинку там, куда дочь Фараона каждый день приходит купаться: возможно, она надеялась, что дочь Фараона, известная своим милосердием и отсутствием ненависти к евреям, возьмет ребенка себе и вырастит его. Если бы малыша нашел другой египтянин, можно было опасаться, что Моше впитает от приемных родителей ненависть к своим братьям-евреям. Поэтому Йохевед нарочно «подкидывает» ребенка доброй и милосердной дочери фараона, а его сестра издали следит за развитием событий, чтобы убедиться, что братик будет найден именно ею, а не каким-то случайным египтянином.
И действительно, дочь фараона сразу же проникается к малышу жалостью, и тут же подбегает его сестра (все еще без имени), и предлагает найти кормилицу из евреек. Дочь фараона соглашается, «и пошла девица («альма»), и призвала мать младенца («елед») ». «Альма» - «девица», созвучно слову «неелам» - «скрытое» - ее имя неизвестно, как и имя матери. «И вырос младенец, и она привела его к дочери фараона, и он был у нее вместо сына, и нарекла имя ему Моше, потому что, говорила она, ведь из воды вынула его». Впервые в разделе кто-то назван по имени, и имя это еврейское. Но почему не «Машуй» - «вынутый, извлеченный из воды»? (Не забудем, что все эти разговоры велись на египетском языке, и само имя «Моше» - перевод на иврит с египетского, ведь дочь фараона не знала иврита).
Имя на иврите указывает на предназначение человека. И свое имя Моше получает не столько из-за того, что его вытащили ("машу") из воды, сколько из-за возложенной на него миссии в этом мире. Имя «Моше» говорит о том, что он «вытащит» ("имше") народ Израиля из мутных вод Египта, выведет его на свободу. В предшествующих стихах Тора преднамеренно не называет имена людей, о которых там шла речь, чтобы подчеркнуть единственное упомянутое имя – «Моше», самое важное в разделе, указывающее на освобождение еврейского народа из Египта, которое должно произойти благодаря тому, что евреи сохранили свои имена.
Дочь фараона получила имя Батья, означающее «дочь Господа» ("бат Йя") - в награду за свой поступок, благодаря которому она из «дочери фараона» превратилась в «дочь Господа» и стала частью еврейского народа, как сказано (Диврей а-йемим I, 4:18): «И это сыновья Битьи, дочери фараона, которую взял Меред». Слово "меред" на иврите означает бунт. Она стала «дочерью Господа», когда взбунтовалась против приказа своего отца и спасла ребенка, которого тот обрек на смерть. Моше, воспитанный сочувствовавшей евреям дочерью фараона, вырос в человека, который, выйдя к своим братьям, «увидел их страдания». Несмотря на то, что он рос как принц во дворце, он отождествлял себя со своими братьями, сочувствовал им и был готов пожертвовать собой ради них.
В этом недельном разделе Моше трижды демонстрирует свою готовность к самопожертвованию. И каждый раз с новой силой проявляется его неравнодушие и эмпатия по отношению к другим людям. Благодаря этим качествам он и был избран Богом стать избавителем еврейского народа.
В первый раз Моше спасает еврея от избивающего его египтянина. Моше может идентифицировать себя как с египтянином, поскольку он рос как египетский принц, так и с евреем, по своему происхождению. Убив египтянина, он идет на огромный риск, но он прото не может оставаться в стороне, когда видит, что бьют его брата - еврея. (Здесь тоже не упоминается ни имя еврея, ни имя египтянина, и по имени назван только Моше).
Во второй раз Моше пытается спасти еврея, которого избивает другой еврей. «И сказал он неправому: зачем ты бьешь ближнего твоего? И тот сказал: кто поставил тебя начальником и судьей над нами?». (Слово «поставил тебя» (שמך) можно перевести и как «имя твое»). Здесь вмешательство Моше не нашло поддержки, ведь оба участника инцидента были евреями, а Моше был отчужден от них, поскольку воспитывался как египетский принц. На него доносят фараону, фараон хочет его казнить и Моше вынужден бежать в Мидьян. (Здесь тоже упоминается только имя Моше, а имена дравшихся евреев Тора не называет).
В третий раз Моше спасает дочерей Итро от прогнавших их пастухов и поит их скот. Несмотря на то, что Моше не имеет никакого отношения к дочерям Итро, ни как египтянин, ни как еврей, тем не менее, он спешит прийти им на помощь, рискуя собственной жизнью, поскольку не может оставаться в стороне, когда видит творящуюся у него на глазах несправедливость. Он не только спасает дочерей Итро, но и поит их скот. В этом проявляется его милосердие и скромность.
Интересно, что, когда Моше приходит в Мидьян и садится у колодца, он встречает семь дочерей Итро (у самого Итро есть семь имен – Реуэль, Йетер, Итро, Ховав, Хевер, Кени и Путиэль), то есть этот колодец можно назвать «Колодцем Семи» (Беер Шева). Моше берет в жены одну из дочерей Итро – Ципору и у него рождается сын, которому он дает имя Гершом, производное от слова пришелец (гер) – «потому что, говорил он, пришельцем я стал в земле чужой». В нашем разделе это второе имя, значение которого разъяснено. В Мидьяне Моше окончательно перестает быть египетским принцем, выросшим во дворце фараона, «ибо отвратителен для Египтян всякий пастух овец», и возвращается к образу жизни своих предков, пасших скот, став пастухом у мидьянского жреца Итро.
Моше живет в Мидьяне около шестидесяти лет. За это время умирает фараон. Именно тогда евреи начинают кричать от непосильного труда и их стенания поднимаются к Богу, помнящему о завете, который был заключен с праотцами. Почему они возопили именно после смерти фараона? Видимо, пока тот был жив, им не дозволялось никакое проявление протеста, и только после его смерти они смогли себе это позволить. Тогда Всевышний решает освободить их из Египта. Он раскрывается Моше на горе Хорев, в пламени неопалимой купины, когда Моше приходит туда пасти скот Итро.
Но сначала обратим внимание на то, какими словами пользуется Тора, упоминая Моше.
Вначале — «И родила сына, и увидела, что он красив». Далее сказано: «И открыла она, и увидела младенца», а после: «И вот, дитя плачет».
Впоследствии, когда раздел повествует о том, как «вырос Моше и вышел к братьям своим», в тексте появляется слово «иш» — «человек», «муж». Оно повторяется несколько раз, в разных контекстах, в применении к разными лицам.
«И увидел, что человек («иш»), египтянин, бьёт (другого) человека — еврея, из братьев его». После этого «оглянулся он туда и сюда, и видя, что нет никого (дословно: ни «одного человека»), он убил египтянина и скрыл его в песке.
После этого Моше «увидел, что два человека, евреи, ссорятся», попытался остановить ссору. В этом эпизоде словом «иш» назван уже сам Моше: «И сказал тот: кто поставил тебя (важным) мужем,который будет начальником и судьёю над нами?»
Так же называют Моше дочери Итро, рассказывая о нём отцу: «Какой-то человек, египтянин, избавил нас от пастухов». А Итро отвечает дочерям: «Зачем вы оставили этого человека?» Теперь он не просто «человек» или «человек из Египта», а «этот человек» — тот, кто спас дочерей Итро.
Дальше, читая, как «согласился Моше жить у этого человека», мы видим, как это определение переходит уже к Итро — благодаря тому, что он отнёсся к Моше с почтением, назвав его именно так.
Сыновья Израиля, совершая грех золотого тельца, говорят: «Сей муж, Моше, который вывел нас из земли египетской — не знаем мы, что с ним случилось».
Впоследствии, в разделе «Браха», Моше назван «человеком ("иш") Божьим», а после смерти — «рабом Божьим» (Дварим, 34).
Теперь мы можем перейти к теме имён Всевышнегое. Вначале «явился к нему ангел Господень в пламени огня из средины кустов терновника». Потом , когда «Моше подошёл посмотреть», «воззвал к нему Бог из среды терновника».
«И сказал: Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Ицхака и Бог Яакова. И закрыл Моше лицо своё, потому что боялся воззреть на Бога. И сказал Господь: Я видел страдание народа моего в Египте… А теперь иди, я пошлю тебя к фараону, и выведи народ Мой, сынов Исраэлевых, из Египта».
Явление Всевышнего перед Моше и осознание этого откровения происходят поступенчато, в несколько этапов. Вначале является ангел Всевышнего, но, когда Моше приближается, то уже «голос Бога взывает к Моше» и говорит с ним, но всё ещё не открывается перед ним. Голос только говорит, чей он Бог — «Бог отца твоего» После этих слов Моше закрывает лицо, потому что становится ясно: с ним говорит не ангел, а сам Бог. Потом откровение восходит на следующую ступень: Бог сам говорит с Моше, но всё ещё не называет ему Своего имени. Поэтому Моше обращается к тому, Кто назван «Бог отца твоего». «И ответил Моше Богу» (а не к Сущему, который с ним говорит): «Кто я, чтобы вывел сынов Исраэля из Египта?» И Суший , тот самый, который говорит с ним в этот момент, отвечает: «Я буду с тобою, и вот тебе знамение, что Я послал тебя: при выводе твоём народа из Египта вы совершите служение Богу на этой горе» (а не «служение Мне»).
Услышав это, Моше задаёт вопрос, который кажется странным, но в действительности является связующей нитью всей главы: «Вот, я приду к сынам Исраэлевым и скажу им: Бог отцов наших послал меня к вам. А скажут мне они: как Ему имя? Что сказать мне им?»
Моше не может пойти к своему народу, не зная ответа на возможный вопрос – кто его послал.
Но почему недостаточно просто ответить: «Бог ваших отцов послал меня к вам?» Все знают, что Всевышний — Бог Авраама, Ицхака и Яакова. Это знание некогда было дано в откровении праотцам, потом стало традицией, передающейся из поколения в поколение. Почему же Моше спрашивает об имени Всевышнего, как будто оно ему неизвестно? Возможно, причина в том, что Моше, живя в Египте, был отлучён от наследия предков, потому что рос рядом с фараоном, а не со своим отцом. После своего бегства в Мидьян он так же был отрезан от связи со своим народом — до восьмидесяти лет. Потому он спрашивает Всевышнего: кто я такой, чтобы ко мне отнеслись всерьёз? Человек, оторванный от своего народа, беглец, разыскиваемый в Египте за убийство.
Поэтому Моше и спрашивает о том, что ему ответить, когда евреи спросят его об имени Пославшего его. Казалось бы, Бог только что заверил его, что постоянно будет с ним, чего ему опасаться? Но до этого Бог говорил ему, что посылает его к фараону вывести еврейский народ из Египта, не упоминая второй части его миссии: обращения к самим евреям. К этому и относится его вопрос.
Когда Господь говорит ему, что выведя еврейский народ из Египта, он должен привести его к этой горе ради служения Богу, Моше понимает, что его миссия не ограничена исходом и убеждением фараона. Ему предстоит возглавить евреев и вести их по путыне к горе Хорев. Все это усиливает его вопрос: что ему сказать евреям об имени Пославшего его? В этом вопросе проявляется понимание Моше, что он отрезан от традиции праотцев, от культуры своего народа; народ может "экзаменовать" его и задавать вопросы, чтобы убедиться, что он действительно Божий посланец, а не самозванец, а он не будет знать, что им ответить.
Более того, это первый случай, когда Бог посылает посланца с особой миссией – человека, а не ангела. При прошлых откровениях Богу людям – Адаму и Хаве, Каину, Ноаху, Аврааму, Ицхаку и Яакову – Бог передавал им ту или иную информацию и повелевал поступить тем или иным образом, но разу ни посылал никого из них с миссией к другим людям, которым Он не открылся. Впервые в истории Бог посылает человека к целому народу. Как же они поверят в истинноть его слов? Этого ни разу не происходило с их праотцами, так чтои они наверняка встретят сообщение Моше с изрядной долей скептицизма. С какой стати этому чужестранцу из Мидьяна, отрезанному от еврейского народа и не испытавшего его страданий, оказаться носителем сокровенного знания и подлинным исполнителем воли Бога? Моше просит Бога, чтобы Тот открыл ему Его имя, которое ведомо только старцам народа Израиля, чтобы они поверили ему на этом основании.
И поскольку во время разговора с Моше обращается просто к Богу, не зная Его имени, про ответ Всевышнего сейчас сказано, что ему отвечает Бог (а не Господь, как до этого). Но ответ Бога на обращение Моше кажется очень странным. Можно разбить его на три части, которые в чем-то противоречат друг другу, а в чем-то повторяются.
"И сказал Бог Моше: Я пребуду, каким Я пребуду. И сказал: так скажи сынам Израилевым. Тот, Кто пребудет, послал меня к вам. И сказал еще Бог Моше: так скажи сынам Израилевым: Господь Бог отцов ваших, Бог Авраама, Бог Ицхака и Бог Яакова послал меня к вам. Вот имя Мое навеки, это память обо Мне из рода в род. Пойди, собери старцев Израилевых и скажи им: Господь, Бог отов ваших явился мне, Бог Авраама, Ицхака и Яакова, говоря: воистину вспомнил Я о вас и о том, что делается с Вами в Египте".
Первый ответ Бога Моше – "Я пребуду, каким Я пребуду" – означает: зачем тебе Мое Имя? Я буду Тем, Кем, буду, Я – это Я и Я открылся тебе. Но сыны Израиля должны знать Мое имя, ибо им Я не открывался. Не прямо сейчас, но в будущем (в начале разделе "Ваэре") им откроется Мое имя. Сейчас же назови Меня им "Тем, Кто пребудет" – ибо это имя указывает на будущее откровение Моего сокровенного имени (Тетраграмматон), в котором заключены прошлое, настоящее и будущее, и при Синайском откровении каждый из евреев услышит: "Я Господь, Бог твой"
Все это относится к простым людям, которые не получили по традиции знание о сокровенном имени Всевышнего, но старцам известно это имя. Им можно доказать, что Господь послал Моше, если Моше сошлется на это имя, а также упомянет "пароль" подлинного избавления: "воистину вспомнил". Эти слова соотносятся со сказанным Йосефом перед смертью: "Воистину вспомнит Бог о вас" (Берешит, 50). Таким образолм Моше должен сказать всему народу: " Тот, Кто пребудет, послал меня к вам ", - но обращаясь к старцам добавить: " Господь Бог отцов ваших... послал меня к вам " и упомянть, что Бог " воистину вспомнил" еврейский народ. Тогда – обещает ему Господь – "послушают они голоса тоего, и пойдешь ты и старцы израилевы к царю Египетскому и скажете ему: Господь, Бог евреев, явился нам". Упоминание сокровенного имени Божия перед фараоном нужно для того, чтобы фараон знал, кто противостоит ему. Это приводят к освщению Божьего имени, ведь нет никакого смысла в карах, если не известено, от Кого они исходят.
Когда Всевышний повелевает Моше: «А теперь иди; и Я буду при устах твоих, и научу тебя, что тебе говорить», - Моше снова отказывается, говоря: «О, Господи! Пошли, через кого ни пошлешь», - несмотря на то, что к нему было обращено прямое повеление Господа. Это вызывает гнев Всевышнего, - как сказано: «И возгорелся гнев Господень на Моше, и Он сказал: ведь Аарон, брат твой, Левит, Я знаю, что он будет говорить, и вот, он выйдет навстречу тебе, и, как увидит тебя, возрадуется в сердце своем». Из-за того, что Моше отказался, в разделе появляется новое имя – Аарон, и отныне руководящая роль делится между ними двумя, Аароном и Моше; ипоэтому и к Аарону Всевышний уже тоже обращается непосредственно: «И Господь сказал Аарону: пойди навстречу Моше в пустыню».
Когда Моше и Аарон приходят к фараону и говорят ему: «Так сказал Господь, Бог Израиля: «отпусти народ Мой, чтоб он совершил Мне праздник в пустыне», - фараон отвечает: «Кто Господь, чтоб я послушал голоса Его и отпустил Израиль? Я не знаю Господа и Израиль не отпущу». А когда после слов Моше и Аарона фараон утяжеляет каторжные работы, надсмотрщики обвиняют их: «Да видит Господь и да судит вас за то, что вы сделали нас омерзительными в глазах фараона и рабов его, дав им меч в руку, чтобы убить нас» , - Моше снова обращается к Всевышнему: «Владыка! Для чего ты сделал такое зло этому народу, зачем послал Ты меня?Ибо с того времени, как я пришел к фараону говорить именем Твоим, он начал хуже поступать с народом сим; а избавить не избавил Ты народа Твоего». «Именем Твоим» появляется здесь в новом значении : «в качестве Твоего посланника», - поскольку Моше – первый пророк, который обращается к народу Израиля и к фараона от имени Господа и в качестве Его посланника.
Этим заканчивается раздел «Шмот» («Имена»), в центре которого находится понятие имени – как выражения предназначения человека, и как указания на его судьбу, предначертанную Провидением, а также связанного с темой посланничества. И имя «Моше» , которое содержит в себе буквы /ивритского/ слова «имя», более всего связано с темой предназначения и посланничества. Среди значений слова «посланник» есть и такие, что связаны с освобождением, - как сказано: «Отпусти («освободи» – того же корня, что и «посланник», - прим. перев.) народ мой», - и Моше предначертано Небом стать Божьим посланником, для того, чтобы освободить евреев, вывести их из Египта и прославить Имя Господа среди народов мира, и здесь также проявляется еще один аспект значения слова «имя» - «прославить» (на иврите дословно «сделать имя» - прим. перев.), - как сказано: «Сделаю их именитыми и славными во всей земле» (Цефания 3:19).
И завершением процесса, который начался с посланничества Моше, в конце дней станет достижение цели мироздания: «И будет Господь царем на всей земле, в день тот будет Господь один (для всех), и имя Его – одно» (Зехария 14:9).
.
